Выкладываем свои или чужие рассказы про Оверлорда. Пусть они даже не вписываются в сюжет... ________________________________________________
Награды за 1 авторский рассказ: короткий (от 2 000 до 6 999 знаков) - 5 золотых средний (от 7 000 до 11 999 знаков) - 10 золотых длинный (от 12 000 знаков) - 15 золотых Творение, объемом менее 2 000 знаков рассказом не считается.
[important]1. За попытку выдать чужое творчество за свое - штраф 30 золотых и понижение репутации на 10 баллов. 2. Всякая белиберда, написанная с единственной целью - получить золото, оплачиваться не будет. [/important] Не существует добра без зла. И пусть этим злом станем мы...
Джон сидел за столом и медленно пил чай. Жена присела рядом. -Сейчас ты упадешь со стула. -Что такое? -По Нордбергу ходят слухи, что Повелитель заболел... * * * Смертис чуть не упал, услышав это от Гнарла -Что с ним? -Он болен. Лежит в постели. У него жар. -Все так плохо? -Да. Распрощавшись с Смертисом, Гнарл пошел в спальню. Там лежал Овер. Приложив руку ко лбу, он изрек -У вас снова температура, Господин. Но он его не слышал. -Отец? - Спросил Овер. -Он бредит. - Шепнула всем Келда. -А мы не знали! - Раздраженно сказал Гнарл. Все уставились на него и когда под гневными взорами он заткнулся, все вновь повернулись к Повелителю. -А как это произошло? - Спросил Гиблет. -Он в очередной раз пошел на Всесвет войной, видите ли эльфы не доплатили ему 5 золотых монет! - Фыркнул Гнарл - И когда он вернул свои пять монет, эльфы отдали ему дань уважения, закидав фруктами Богов. Повелитель оценил их дань, попутно сжигая виновников. И вот на следующий день у него поднялась температура, он начал кашлять и так далее. Видимо у господина аллергия. -Ясно и сколько она будет продолжаться? -Неделю. - Грустно сказал Гнарл -Неделю?! -Да. -Но он... -Знаю.
* * *
Прошла неделя. Для кого счастливая(жители Нордберга), для кого мучительная(миньоны), но она прошла и повелитель встал с кровати и пошел в тронный зал. -Господин! Идемте убивать! - Радостно сказал Гнарл -Нет. -Что? -Ты не ослышался. Я не хочу убивать. Мне стыдно за все. -П-п-повелитель? - Слезы наворачивались на глазах старого миньона. -Да пошутил я! Ха-ха! - Громовой смех Овера раскатом пронесся по всему миру. - Снаряжай миньонов! Мы идем убивать и разрушать!
Всем доброго времени суток. Написался небольшой рассказ. Время действия - после событий второй игры. Надеюсь на ваши оценки и комментарии, с уважением, Хуна.
Как все начиналось
Горы были холодны и безмолвны, как могут только горы. Белый снег блестел на солнце, рисовал на покрытых инеем скалах невероятные узоры. Красота картины завораживала – но некому было любоваться ею. Здесь не жили люди, сюда редко забредали другие создания. И потому никто не знал, как все началось. В какой-то момент хрупкое равновесие нарушилось. Секунду назад все было тихо, но вот первые полоски снега обманчиво неторопливо скользнули вниз, а следом за ними – и вся масса, накопившаяся на пологом склоне. Лавина стронулась, и её было уже не остановить. Ревущим потоком она пронеслась по склону, играючи слизнув с него редкие камни и деревья, и уже обессиленная разбилась далеко внизу, в долине, захлестнув её до краев.
Вокруг было темно. К темноте он уже привык, еще давным-давно, но что-то изменилось. Он по-прежнему не был свободен, но полное оцепенение сменилось чем-то другим. Он попробовал шевельнуться и из груди вырвался слабый сип, заставивший вздрогнуть от неожиданности. Невыносимая тяжесть давила сверху, теснила с боков, но это не сковывало тело так, как раньше. Можно было попробовать вытянуть руку. Она с трудом, но повиновалась, и он замер, потрясенный ощущениями. Неподвижность была столь же привычна, как темнота, и теперь он осмысливал новую для себя ситуацию. Под пальцами было что-то холодное и колючее, и это что-то проминалось. «Может быть, из этого можно выбраться?» - мелькнула в сознании первая связная мысль. Он попробовал раздвинуть то, что было вокруг, но почти ничего не вышло. Терпения ему было не занимать. Уже одно то, что теперь была возможность движения, давало надежду. И он двигался, медленно, но верно. Время для него давно стало бессмысленным звуком. В темноте не существовало ничего – ни лет, ни секунд. Было только одно мгновение, один удар сердца, растянувшийся до бесконечности. Он не знал, куда движется. Вниз, вверх? Это были пустые слова. Но оставаться недвижимым, как раньше, он не мог. В неизмеримой темноте появился смысл. И еще что-то не давало успокоиться. Какой-то смутное ощущение, что он все делает правильно. Что надо продвигаться, разгребать руками окружающее и протискиваться, тянуть ставшее бессмысленным грузом тело дальше, туда, где будет что-то. Что – он и сам не понимал. Две, а может быть, три вечности спустя скрючившиеся, давным-давно изодранные пальцы наткнулись на что-то твердое. «Неужели, этим все и закончится?»- с ужасом подумал он. Нет, так быть не могло. Не должно было быть! И он в бессильном ужасе все пытался пробить это твердое. И… В какой-то момент оно поддалось.
Корка льда со звонким треском разбилась. Трещины ползли все дальше и дальше, отверстие расширялось, и, наконец, он смог протиснуться в него и бессильно растянуться в каком-то другом месте. Темнота, ставшая неотступным спутником, все так же простиралась со всех сторон, но не было тяжести. Холод остался, невыносимый и пробирающий до самого сердца, но вокруг было что-то новое. Можно было дышать. Можно было лежать и ощущать под щекой что-то гладкое, водить по этому практически ничего не чувствующим пальцем и понимать, что теперь тело свободно. «Камень»,- скорее вынырнуло из темноты сознания, чем осмысленно подумалось,- « а позади был снег». Он попытался вспомнить, что это такое: камень и снег. Твердое и крупитчатое, но и то и то одинаково холодное. Нет... Камень может быть теплым. Нагретый на солнце камень. Солнце… Он тщетно пытался вспомнить, что такое солнце, но не мог. Темнота не давала собраться с силами, и, в конце концов, он поддался ей, провалившись в такое же бесконечно темное и холодное забытье. Сны ему уже давно не снились.
Пробуждение было странным. Тело оживало, почувствовав свободу. Болели руки. Болело все, что только могло болеть. Он был одним комком боли, но она была где-то далеко, будто и не с ним. Сидела рядом, протяни руку – и можно будет дотронуться. Руку он протянул, но нашарил лишь пустоту. Потом медленно поднялся на ноги. Это было странно и почти невероятно. Стоять, ощущая под ногами твердую поверхность, и вокруг – свободное пространство. Первый торопливый шаг тут же был наказан – нога подвернулась, и он рухнул на колени, больно ударившись о пол. Под ладонями стало мокро. «Кровь»,- пришло еще одно определение. Кровь из его содранных до мяса рук. Почему-то это радовало. Раз есть кровь – значит, он жив. Значит, будет жить. Упорно поднявшись на ноги, он сделал еще шаг. И еще. С каждым движением тело отзывалось все уверенней, хотя со стороны он, наверное, походил на полупарализованного. Это было неважно. Локоть задел что-то твердое, и он осторожно прикоснулся к этому. Стена. Дальше можно было идти, придерживаясь за нее. В какой-то момент он решил, что ему мерещится. Он видел. Сбившись с шага, он вытянул руку. Перед глазами мелькнула смутная тень, но она без сомнения была. Теперь он уже не ковылял, а старался идти быстрей. Свет манил и притягивал, хотя отвыкшие от него глаза болели все сильнее. На стене росло пятнышко светящегося лишайника. Оно казалось невыносимо ярким, хоть под этим светом и нельзя было почти ничего разобрать. Общие очертания, неясные тени – вот что было вокруг. Каменный коридор, изломанный и никогда не знавший кирки рудокопа. Он одобрил это открытие, хотя и не понимал, что в этом хорошего. Опять пошла бесконечность, на этот раз прерываемая всплесками света. Тело теперь болело меньше, и он шагал и шагал, придерживаясь за стену. Пальцы по-прежнему были изодранны об острые камни и края выбоин, но его это мало заботило. Он сжился с болью так же, как до этого сжился с холодом и тьмой. Становилось теплее. Неуловимо медленно отступал холод. Лишайник на стенах появлялся все чаще, пока не стал расти везде, спускаясь на пол и забираясь на потолок. Эти коридоры можно было бы даже назвать уютными, если бы он помнил такое определение. Теперь он все острее чувствовал, что что-то гонит его вперед, не дает остановиться и попытаться понять, что же делать дальше. Странная тревога все нарастала, заставляла временами переходить на бег. Потом она достигла своей кульминации, и он задержался, чтобы выломать из треснувшей стены большой обломок. Тело еще долго болело от богатырского удара, и он прихрамывал, но теперь у него была неплохая каменная дубина. Просто нести её в руке было тяжело, и он закинул импровизированную палицу на плечо. Тело само подстроилось под новую тяжесть, будто уже не раз шло именно так. Подкованные сапоги гулко ударяли по камню. Он высматривал опасность, но коридоры были все так же пусты и безжизненны, если не считать лишайника.
Ожидаемая опасность пришла немного не так, как он предполагал. Крик, приглушенный расстоянием и изломами стен, искаженный до неузнаваемости, но все же принадлежащий живому созданию. Радость по поводу этого открытия немного усугублялась тем, что крик был полон боли. Он знал, он сам не раз безмолвно кричал раньше, задолго до освобождения. И теперь он бежал вперед, горя одним желанием – не дать этому незнакомому существу погибнуть раньше, чем он доберется до него. Крики множились и дробились, гулким эхом раскатываясь по подземельям. Кричало уже не одно существо, а многие, и к крикам боли добавлялись яростные кличи и звон оружия. Битва, понял он. Это заставляло кровь все быстрее бежать по жилам, тело ожило окончательно и горело жаждой схватки. Он и был рожден для схваток – неожиданно понял он. Он знал, как драться, и он любил это делать. Сухие, потрескавшиеся губы впервые раздвинулись в предвкушающей улыбке. Коридор резко обрывался уступом, и внизу, в обширной пещере, кипела битва. К дальней стене жались какие-то камни – он даже не сразу понял, что это странные жилища. В стороне тек тонкий ручеек, уходивший в промоину в стене. Лишайник здесь не только рос по стенам, но и свисал с потолка причудливыми гирляндами. Все это было отметено как незначительное после того, как он разглядел сражающихся. Теперь важно было лишь это. Странные маленькие лопоухие создания яростно отбивались от других, повыше и помассивней. Он не помнил, а может быть и не знал названия ни для тех, ни для других, но маленькие вызывали в нем какой-то отклик. «Я знал их?»- пришла мысль,- «возможно…» Дальше для размышлений времени не оставалось. Большие теснили маленьких, и решение пришло само собой. Мышцы напряглись, метнув тело вперед, и он прыгнул вниз, прямо в гущу драки.
От оглушительного удара вздрогнули все. Отчаянно сражавшиеся прихвостни не верили своим глазам, как и люди. Согнувшееся после приземления существо выпрямлялось, поднимаясь во весь свой двухметровый рост и поудобней перехватывая огромную каменную палицу. Оно походило на человека – очень большого и очень мускулистого человека, но кожа его была черной и испещренной белыми полосами, хотя видно это было лишь там, где кожа еще присутствовала. Руки будто освежевали, и на каменной дубине, которую сжимал монстр, алели свежие разводы. Лицо было сплошной кровавой маской, лишь сверкали алыми огнями глаза, да кривился в страшной улыбке провал рта. Покрытые глубокими царапинами, местами покореженные доспехи, и раньше устрашающие, сейчас делали его похожим на восставшего из могилы. -Чур меня…- тихо выдохнул один из воинов-людей, и эти тихие слова будто послужили спусковым крючком. Монстр окончательно оскалился и легко взмахнул палицей, снеся стоящего слишком близко человека. Прихвостни заорали, и битва началась сначала, но теперь на их стороне было хоть какое-то преимущество.
Он сражался. Он помнил, как это делать, вспоминал с каждым новым ударом, и каменный обломок будто плясал к его руках, сминая доспехи и тела, с хрустом дробя кости и отбрасывая противников. Его боялись, и он чувствовал этот страх, пьянивший и круживший голову. Всего этого было слишком много, и усталое, измотанное тело начало подводить. Вот чуть дрогнула рука, и смертельный удар пришелся мимо цели, человек просто упал. Вот под ногу подвернулся камень, а может быть, чье-то тело, и вражеский удар был пропущен. Он успел только подставить вместо шеи плечо, и клинок, проскрежетав по наплечнику, смял его, оставив на коже глубокую царапину. Он уставал, и понимал это. Но противников было все меньше и меньше, а прихвостни за спиной вопили все восторженней. Он уже слышал эти крики раньше, уже сражался вместе с этими маленькими созданиями. И он не мог сдаться сейчас. Последний противник тоже не желал отступать. Двуручный меч, не пойми зачем взятый им в подземелье, сейчас оказался хорошим подспорьем, и каменная палица все никак не могла нанести удар. Воины кружили, и первым здесь должен был погибнуть тот, кто пропустит решающую атаку. Он устал. Смертельно устал. И очередной удар вывернул заляпанную чужой кровью дубину из рук, бросив его на одно колено. В кисти что-то предательски хрустнуло, а человек уже поднимал меч, чтобы добить его. Он мог только выставить руку, понимая, что это не спасет, тяжелый клинок разрубит и плоть, и кости, но произошло то, чего не ждал никто. Из открытой ладони ударило пламя, и человек закричал, пытаясь закрыться от испепеляющего огня. Тяжело зазвенел упавший на пол меч. Его хозяин кричал недолго: подскочивший прихвостень завершил начатое, всадив ему в горло короткий клинок. Он замер, не веря, что все закончилось. Тело окончательно перестало повиноваться, но невероятным усилием воли он заставил себя медленно подняться, выпрямиться и окинуть взглядом спасенных прихвостней. Те молчали, восхищенно глядя на ожившую легенду. А потом к потолку пещеры взлетел слитный радостный вопль. -Повели-ите-ель!!! Он улыбнулся. Да. Он слышал этот крик раньше.
Он сидел на камне около ручья и глядел на деловито снующих прихвостней. Они действовали слаженно, хоть и довольно суетливо: часть занималась ранами соплеменников и погибшими, часть обдирала трупы людей и утаскивала их куда-то в дальний коридор, оставляя все ценное. Из их лопотания он понял, что там очень удобная расщелина. Все верно, не оставлять же их гнить тут. Прибежали с новостями те, кто был отправлен на разведку в ближайшие коридоры. Это было бы даже смешно – такое стечение случайных обстоятельств. То, что пробудило его, та странная сила, гнавшая сюда, и люди, вставшие лагерем в соседней пещере. Они искали норы прихвостней, чтобы покарать их за набеги, и только чудо привело их сквозь лабиринт подземелий к старательно спрятанному поселению. Он устало повел плечами и повертел в руках бесполезный уже наплечник. Доспехи от ржавчины спасла лишь вложенная в них магия, но толку от них было мало – наплечник был безнадежно покорежен. Он бросил взгляд на поле боя, где лежала расколовшаяся от удара о пол каменная дубина. Да, не то это было оружие. И сам он был еще не тот. Острый край металла неприятно кольнул пальцы, и с ним из черной глубины памяти пришло воспоминание. Он зажмурился, ловя ускользающую картинку. Ветер чуть колыхал листву, бросал на неприкрытые доспехами руки теплые солнечные лучики. Благоухали огромные яркие цветы, над которыми кружились пестрые насекомые. Мир и спокойствие царили в лесу, но он знал – все это лишь видимость. Его отряды пробирались сквозь кустарник, и зеленые прихвостни практически сливались с окружающим, выдавая себя лишь нецензурным шипением. Бурые маршировали непривычно тихо, тоже чуя подвох. И он не заставил себя ждать: сверху, из переплетения ветвей, птицами скользнули на землю легкие фигуры. Зазвенели мечи, тишину лесного полога прорезали крики. Эльфы атаковали слаженно и безжалостно – это была их территория. Чаши весов колебались, то замирая в неустойчивом равновесии, то чуть склоняясь в сторону, и резко опрокинулись. Тонкое лезвие безвредно скользнуло по его броне, попало в стык доспехов, прорубив меховую накидку, и глубоко врезалось в живую плоть. Он помнил свой крик и разверзающуюся под ногами темную бездну. Пальцы до боли сжались на злосчастном наплечнике, сминая металл в комок. Из этой самой бездны выплыл еще один фрагмент прошлого. На этот раз он был полон не боли и не напряженного ожидания нападения, нет. Там были ласковые прикосновения, и тело освобождалось от тяжести доспехов. Кожу щекотало чужое горячее дыхание, а чей-то голос шептал: «Мой повелитель…» Он с силой провел рукой по лицу. Забинтованные пальцы ныли и зудели, но это было даже хорошо – пройдет еще немного времени, и кое-как намотанные повязки можно будет снять. На лице под коркой запекшейся крови, которую он смыл ледяной водой из ручья, уже была свежая кожа, непроглядно черная и еще чересчур чувствительная. Пока на нее нельзя было накинуть ткань, чтобы скрыть лицо, как он делал это всегда. Он мотнул головой, отгоняя мысли о своем состоянии. Все это пройдет, нужно было лишь немного времени, отдыха и пищи. Сейчас главным было не это. Память потихоньку возвращалась. Он уже неплохо понимал, что к чему, отличал людей от прихвостней. Последние воспоминания даже напомнили, что есть на свете такие существа, как женщины, и он смутно подозревал, что руки ему перевязывала именно прихвостница. У них всегда было сложно различить, кто есть кто, но как-то она была поизящней и не сражалась со всеми, а вылезла из домов вместе с другими такими же, когда битва закончилась. Сейчас надо было решать насущные проблемы, и он жестом подозвал к себе старейшину прихвостней, чья когда-то светлая кожа побурела от времени. -Башня?- голос был как чужой, неприятно колющий горло и отдающий в груди. Он и раньше-то был не особо болтлив, а сейчас и подавно, но прихвостень понял. Из его сбивчивой, полной каких-то обрывков легенд и восхищений повелителем речи он понял, что остатки башни должны быть где-то далеко на юго-западе, и что ситуация еще хуже, чем он предполагал сначала. Остатки его прежних владений давным-давно захватили люди, создавшие новое государство, и они нещадно гнали и истребляли прихвостней. И это поселение было бы вырезано под корень, если бы не его заступничество. А теперь прихвостни собирались уходить. Он кивнул. Сейчас это было самым правильным решением. Встав, он размялся, с хрустом потянувшись. Прихвостень жаловался на что-то, кажется на то, что гнездо уже слишком большое и придется брать отростки, а не все гнездо целиком, но он не слушал. Он чувствовал себя огромной глыбой льда, в центре которой, не смотря ни на что, неугасимо горела искра. С каждой минутой, с каждым вздохом и с каждой мыслью пламя разгоралось, пожирая лед и освобождая все новые и новые кусочку его личности. Еще немного и это пламя взовьется пожаром, а вокруг загорятся костры, на которых будут корчиться те, кто пленил его и заточил в лед на долгие-долгие годы. Еще немного и он вернет себе былую славу. Его снова будут бояться и любить, снова запылает огонь в сердце башни. Огонь во имя него. Во имя повелителя.
Обещанный второй фанфик. В планах третий, продолжение этого.
Ох уж эти мужики!
В тронном зале башни было шумно. Нет, обычно там шумели часто – делегации от подвластных земель выпрашивали поблажки, или прихвостни затевали ссоры, или шут расходился не на шутку. Но сейчас под высокими сводами звенели гневные женские голоса. Сидящий на троне повелитель вздохнул и подпер подбородок рукой. А ведь все так хорошо начиналось… Был канун Середины Зимы. Того самого праздника, что запомнился повелителю на всю жизнь. Он не особо любил этот день и не отвлекался на какие-то приготовления, затеянные заскучавшими женами. На данный момент его куда больше интересовала подвешенная прямо в воздухе карта, но голос Кельды сбил его с мысли. -Правда красиво, ведьмачонок?- спросила она, садясь на подлокотник трона и небрежно отодвигая в сторону карту,- мне напоминает о тех днях, когда мы впервые познакомились… Повелитель поднял голову, слегка раздраженно сощурив глаза, и обомлел. Прихвостни деловито развешивали по всем выступам тронного зама гирлянды разноцветных бумажных фонариков. Один залез на самый верх колонны, не удержался и с воплем полетел вниз, приземлившись прямо на собрата. Тот не ожидал нападения, и между ними тут же завязалась шумная потасовка, а нашедший себе развлечение Шут принялся прыгать вокруг и подбадривать обоих. -Бей! Кусай! Рви-дави! Вышедшая из коридора Фея брезгливо обошла их и, приблизившись к трону, степенно обратилась к повелителю. -Вам не кажется, мой лорд, что все это… Слегка безвкусно? -Что?!- возмутилась Кельда, игриво гладившая не прикрытую доспехами руку повелителя, пальцами повторяя контуры узоров на его коже. Заслышав такое, она возмущенно уставилась на Фею. Та невозмутимо взглянула в ответ и сложила руки на поясе. -Довольно плебейский праздник… У нас все было куда изящней. -Да что вы вообще понимаете в праздниках?!- рявкнула Кельда, вскакивая на ноги,- только и знаете, что пить вина да распевать свои песни! Повелитель уже тоскливо подумывал, как остановить разгорающийся скандал, когда из-за трона вышла изучающая свои ногти Джуна. -Что это тут развешено?- рассеяно поинтересовалась она,- фонарики? Красиво... А белые полотнища под потолком в коридоре изображают снег? И Кельда, и Фея уставились на нее с крайне нехорошими выражениями. Кельда вообще была зла, а Фея изящно приподняла бровь и уточнила. -Ты о паутине, моя дорогая? Так это же твой вклад в подготовку к празднику… Джуна поджала губы. -Между прочим…- обиженно протянула она. Повелитель отвернулся. Ведь все так хорошо начиналось… Его взгляд упал на деловито ползущего по подлокотнику паука. В чем-то Фея была права: Джуна до смерти боялась пауков, и когда наткнулась на зеленого, несущего молодняк в инсектарий, завизжала так, что бедолага с шипением попытался убраться подальше, по дороге растеряв половину ноши. Кто был виноват – Джуна, бродившая не там, где надо, или зеленый, решивший срезать дорогу жилыми коридорами – было решительно непонятно. Срочно вызванные зеленые отловили большую часть насекомых, но оставшиеся разбежались по всему замку и, что хуже всего, росли не по дням, а по часам, заплетая паутиной все вокруг. Повелитель аккуратно взял паука за тело и неторопливо насадил на один из шипов, украшающих трон. Тихонько хрустнул хитин, и насекомое вяло зашевелило лапами в воздухе. Усмехнувшись, повелитель встал и поднял прислоненный к подлокотнику топор. Визжавшие на всю башню дамы осознали, что они остались одни, только когда с грохотом сработал телепорт.
В Эверлайте было пасмурно и хмуро. Повелитель шагнул из телепорта, глубоко вдохнул прохладный, пахнувший солью и водорослями воздух, потом огляделся. Здесь тоже готовились к празднику, но немного не так, как на севере. Дома были украшены гирляндами цветов, яркими флажками, а со стороны эльфийского поселения доносилась заунывная музыка. Повелитель поморщился. На его вкус, даже «песни» шута были лучше. А в чем он врятли бы признался – так это в слабости к старинным балладам, которые иногда читала ему Кельда. Там были вполне неплохие описания битв и подвигов, которые были ему по вкусу. Фея, как-то раз застав их за сим занятием, попыталась приобщить своего повелителя к классической эльфийской поэзии, но он позорно сбежал, не выдержав и пяти минут слащавой высокопарной чуши. Дня два после этого Фея при виде него вздыхала и качала головой, мол, нет у вас никакого вкуса к литературе… Вынырнув из своих мыслей, повелитель обнаружил, что ноги сами принесли его куда надо – к складам. Двое прихвостней, охранявших ближайший вход, в честь наступающего праздника упились так, что спали в обнимку с бутылками, но повелитель не стал их поднимать. В обычное время им бы прилетело носком кованого сапога по ребрам, но сегодня он был слишком… Благодушен? Да, пожалуй. Со склада он вышел, неся в свободной руке весело позвякивающий мешок. Обратный путь до башни стационарного телепорта не занял много времени.
Нордберг встретил повелителя легким снегопадом и яркими огнями города. Там было шумно и весело, в воздух то и дело взлетали разноцветные ракеты. Хмыкнув, повелитель развернулся и направился прочь. Сейчас ему не было дела до веселящихся людей – хотя в другой момент он может и испортил бы им праздник. Но не сейчас. Путь его лежал к горам, в заснеженный лес, куда редко забредали городские жители. Стволы деревьев чернели вокруг, а где-то вдали подвывали замерзающие волки. На мороз повелителю было плевать, так же, как и на невыносимый жар, зачастую царивший в его подземельях. Собственная кожа защищала его лучше, чем любая одежда. Снег скрипел под сапогами, когда он пробирался через сугробы. Наконец он выбрался на поляну, на которой стоял одинокий дом. Здесь явно жили – снег был расчищен, в окне горел свет, а на крыльце лежал здоровенный лохматый волк. Заслышав шаги, он поднял лобастую голову, но не рявкнул на чужака, а почти по-человечески вздохнул и положил морду обратно на лапы. Без замаха всадив топор в стоящую около крыльца колоду, повелитель перешагнул через волка и толкнул дверь. Она открылась, обдав его волной тепла, и осевший на доспехах и меховой накидке иней превратился в капельки воды. -Ты сегодня рано,- густым басом поприветствовал его хозяин дома, возившийся у печки. Выглядел он под стать голосу – ниже повелителя, но даже шире его в плечах, с огромной окладистой бородой, похожий на сонного медведя. Первое впечатление было довольно обманчивым. Повелитель молча кивнул и аккуратно положив мешок в угол сел на лавку около стола. -Твои опять шалят?- прогудел бородач, на что последовал еще один кивок,- бабы зло, эт я тебе верно говорю… Что б меня, да какая поймала? Э не-е-е… Повелитель хмыкнул, прислонившись к стенке. Он расслабился, зная, что скоро придет третий, и тот не заставил себя долго ждать. Снаружи заскрипел снег, коротко заворчал волк, и в дом в клубах морозного воздуха ввалился гном, тащивший бочонок почти с себя ростом. -Уф, упарился!- с порога пожаловался он,- это виданное ли дело, такая погода в канун Середины Зимы! -Виданное, не виданное…- философски отозвался хозяин, поворачиваясь, и ухмыльнулся в бороду,- эт кто тебя так? Гном смутился, огладил бороду, ничем не уступавшую хозяйской, и пробормотал. -Да женушка, будь она неладна, кто ж еще… Куда, мол, перед праздником намылился… А вот туда!- борода задиристо встопорщилась, резко гармонируя со свежим синяком, расплывавшимся у гнома под глазом. Повелитель опять незаметно улыбнулся. Шлем и скрывавшей нижнюю часть лица ткань надежно прятали его эмоции, и его могли выдать только чуть сощурившиеся глаза. О женушке гнома, которого звали Барук Секироносец, он был наслышан очень и очень, и от всей души радовался, что врятли когда встретится с сей грозной дамой и её чудовищной каменной скалкой. Как-то по секрету, после энной кружки пива, гном сообщил, что эта скалка досталась жене от её матери, вместе с любимой присказкой «Ох уж эти мужики!», и что он не уверен, насколько непричастен многострадальный тесть к гибели тещи. Гном с человеком степенно обсуждали недостатки жены Барука, а повелитель задумчиво смотрел на них. Вот уж никогда не знаешь, как судьба повернется. Гактор жил в этом доме с самого детства. Сын лесника, он не привык к большим скоплениям народа и потому никогда не стремился в город, предпочитая жить в одиночестве в родительском доме. С повелителем он столкнулся еще в детстве – двое мальчишек чудом сумели отбиться от волка, решившего поужинать юным повелителем. Потом они не виделись до того самого момента, как повелитель захватил Нордберг и пошел осматривать окрестности. Тогда-то он и натолкнулся на одинокий дом и Гактора, ставшего теперь разводчиком волков. Власть повелителя охотник не оспаривал, делить им было нечего, и как-то незаметно они сдружились, насколько это было возможно для людей столь разного положения. Барук же был давним гостем в доме Гактора – тот частенько менял у гномов добытые шкуры на их знаменитое пиво, а гном ходил к нему отдыхать от женушки. Так и встретились. -Ну что, мы это…- начал гном, косясь на бочонок, и повелитель покачал головой. -Сначала дело,- негромко напомнил он. Голос у него был приятный, не зловещий рев, как поговаривали некоторые особо впечатлительные подданные, а вполне себе человеческий баритон. Просто не любил он много говорить. Гном крякнул, но полез в карман, откуда с осторожностью извлек небольшой сверток и протянул повелителю. Тот аккуратно развернул чистую тряпицу и поднял великолепное ожерелье, блеснувшее отраженными в гранях камней огоньками свечей. Джуна будет в восторге, без сомнения… -Неплохо,- хмыкнул Гактор, доставая объемистые глиняные кружки. -А то же!- гордо отозвался гном,- мы плохого не делаем! -Оно правда,- согласился повелитель. Увесистый позвякивающий мешочек перекочевал к Баруку, а украшение было завернуто обратно и отложено в сторону. Теперь у него был подарок для Джуны. Неплохой магический талисман для Феи он припрятал еще с прошлого похода, справедливо рассудив, что пусть будет один, зато подарок, чем еще один, но трофей. -О моем не беспокойся,- ухмыльнулся Гактор, поймав взгляд повелителя,- будет тебе щенки, от самого моего Тороса! Самые лучшие, ить! Повелитель кивнул, стягивая шлем. Кельда будет в восторге от новых зверей, и теперь дамы уж точно на время оставят его в покое. Вообще… Он задумчиво постукивал пальцами по краю стола, пока Гактор доставал копченый олений окорок, а Барук восторгался притащенным повелителем вином. Что уж говорить, эльфийские вина всегда находили ценителей… Особенно если ценители всю жизнь провели возле пива. Повелитель поймал первую мысль, почти ускользнувшую. Все-таки дамы были вовсе не злом, что бы там не говорил Гактор, и не подтверждали синяки несчастного гнома. Уж на что его троица была невыносимой, но зато всегда можно было выбрать то, что в данный момент было по душе. Простота и прямота Кельды неплохо контрастировали с изысканной изящностью Феи. Даже пустой красоте Джуны находилось время. Что уж говорить о тех редких моментах, когда они единодушно переживали за него, своего повелителя. Обычно такое бывало, когда он отлеживался в башне после ранений… Или не менее единодушно радовались когда, как сейчас, он приносил подарки. Он еще раз взглянул на лежащий рядом со шлемом сверток и повеселел. Праздник явно будет приятным лично для него. А пока… Повелитель взял свою кружку, в которой уже плескалось вино. -За дам! Прекрасных и молчаливых. Кррррр...
For me , It is such a good story, that I don't what to say. Of course I haven't written any stories like this. Your talent is great. Try to continue in the same manner Verba volant, Scripta manent.
Всем мурррсибо) Как и обещала - третий рассказ, прямое продолжение второго.
ЗЫ Все доклеилось, все готово - рассказ уже целиком)
"Ох уж эти женщины!"
Канун Середины Зимы! Кельда счастливо вздохнула. Она обожала этот праздник, еще с детства, и сейчас, когда она шла по коридорам башни и наблюдала за развешивающими гирлянды фонариков прихвостнями, сердце её пело. Лишь одно огорчало девушку – повелитель ходил бука букой. В прошлом году она могла понять, в чем дело – не клеилось с завоеваниями, бунтовали остатки империи, а сам он лишь за неделю до праздника кое-как оправился от полученных в бою ран. Но сейчас все было великолепно! Выглянув в тронный зал, она с огорчением обнаружила, что повелитель сидит, уткнувшись в карту, и даже не обращает внимания на царящую вокруг суматоху. С этим надо было что-то делать. -Правда красиво, ведьмачонок?- спросила Кельда, садясь на подлокотник трона и небрежно отодвигая в сторону карту,- мне напоминает о тех днях, когда мы впервые познакомились… Повелитель поднял голову, оглядываясь, и девушка ласково погладила его по руке, как много раз до этого проводя пальцем по белым линиям на его коже. Прихвостни затеяли ссору, но она к этому уже слишком привыкла, и сейчас пыталась понять, нравится повелителю её затея или нет. Все испортила Фея, появившаяся с другой стороны. Как всегда надменная и чрезмерно аккуратная, она порой доводила Кельду до зубовного скрежета. Нельзя же быть настолько правильной, в конце концов! -Вам не кажется, мой лорд, что все это… Слегка безвкусно?- поинтересовалась Фея, презрительно кивнув на гирлянды фонариков, и Кельда возмущенно воскликнула. -Что?! -Довольно плебейский праздник…- позволила себе легкую надменную гримаску Фея,- у нас все было куда изящней. Кельда резко выдохнула. Эта надутая фифа окончательно вышла за рамки. Какое она вообще имеет право так выражаться?! -Да что вы вообще понимаете в праздниках?!- рявкнула Кельда, вскакивая на ноги,- только и знаете, что пить вина да распевать свои песни! Фея скривилась и уже собиралась было резко ответить, когда прозвучал голос третьей жены повелителя, особы, которую Кельда просто недолюбливала. -Что это тут развешено?- рассеяно поинтересовалась Джуна, как всегда занятая только своей безупречной внешностью,- фонарики? Красиво... А белые полотнища под потолком в коридоре изображают снег? Тут уже проняло и Фею, что уж говорить об и так кипящей Кельде. -Ты о паутине, моя дорогая? Так это же твой вклад в подготовку к празднику…- холодно заметила Фея. Джуна наконец отвлеклась от созерцания маникюра и обиженно взглянула на нее. -Между прочим, я боюсь пауков! А этот зеленый тащил их прямо по коридору, большую охапку! -Между прочим, могла бы не визжать на всю округу, а тихо развернуться и уйти!- рявкнула на нее Кельда,- и тогда бы округ не бегала стадами эта мерзость! Фея в кои то веки подержала её, и уже обе девушки наступали на оправдывающуюся Джуну, когда пол вздрогнул, а за их спинами рассыпались синие молнии сработавшего телепорта. -Пове…- начала Кельда, оборачиваясь, и закусила губу. В зале было пусто, лишь на одном из шипов трона корчился умирающий паук. Даже топора повелителя не было на месте. Значит, он ушел надолго… Все трое виновато переглянулись. -Могла бы и помолчать,- раздраженно заметила Фея, косо поглядев на Джуну,- раз уж виновата! -Будто ты бы тихо мимо прошла!- обиженно ответила та. -Девочки, девочки…- Кельда чувствовала себя виноватой и попыталась утихомирить их,- давайте лучше поглядим, куда он пошел? Фея опять недовольно скривилась, но пошла к телепорту. Она уже давно наловчилась управлять им сама, и хотя он искрил, громыхал и всячески возмущался, через пару минут она уже все знала. -Эверлайт…- как-то даже растерянно сообщила Фея, поворачиваясь к ждущим девушкам. Те так же недоуменно молчали. Обычно будучи в плохом настроении повелитель отбывал в Нордберг и возвращался подобревший, пахнущий вином и гномьим пивом. К этому они уже давно привыкли и не возражали. Как здраво рассудила Кельда, мужикам надо проветриваться и порой отдыхать – и Джуна с Феей её впервые поддержали. Так что на эти уходы они не обращали внимания. Но Эверлайт… Если Нордберг славился снегом, мехами и скукой, то Эверлайт никак не мог быть назван скучным местом. Даже после поражения империи он оставался одним из лучших мест отдыха, где можно было достать все – выпивку, женщин, что-то похуже. И вот это уже напрягало девушек. -Что это с ним?- недоуменно захлопала ресница Джуна. -Кажется, мы его изрядно расстроили…- тихо сказала Фея. -Ну еще бы!- Кельда передернулась,- устроила такое перед самым праздником! У него и так с этим не самые лучшие воспоминания связанны! -Так зачем ты напоминала, позволь спросить?!- не хуже змеи зашипела на нее Фея. Они уже были готовы опять устроить перепалку, когда напряженно что-то обдумывавшая Джуна спросила. -А если… Обе девушки рассержено уставились на нее, но красавица была слишком поглощена такой неожиданной деятельностью, как размышления. -А если нам сделать праздник по-своему?- наконец сказала она,- не как там? Кельда с Феей переглянулись. -А это мысль…- после некоторого молчания согласилась Фея. -Так чего мы ждем?!- тряхнула головой Кельда, и девушки согласились. В ближайшее время башню ждало то еще испытание.
Когда Гнарл вылез из какого-то темного угла, где дремал последние пару часов, он слегка ошалел. Было с чего – башня напоминала разбуженный муравейник. Толпы прихвостней всех цветов носились вокруг, сметая пыль, вылавливая пауков и устраивая полнейший хаос. Всем этим безобразием командовали девушки. Джуну, как самую неприспособленную к умственной деятельности, отрядили вместе с зелеными на охоту за пауками, и теперь то оттуда, то отсюда доносился её визг, извещавший о поимке очередного насекомого. Кельда чуть ли не пинками подгоняла наводивших порядок прихвостней, а Фея по-своему украшала башню, зачаровывая языки огня, который разводили повсюду красные. Чаще всего основой для красивых огненных всполохов служили те самые многострадальные фонарики, с которых все началось. Не обошлось без накладок – чуть не спалили пушистую елку, которую Кельда притащила в свою спальню и украсила к празднику. Эта ссора получилась самой быстротечной – Кельда просто выставила Фею вместе с прихвостнями за дверь и запретила им что-либо менять в своих покоях. Досталось даже бедолаге Гнарлу – его погнали постирать свою хламиду, как он не сопротивлялся и не ворчал, что это пыль ему – память о минувших днях. Хорошо хоть девушки до кузен не добрались, а то заставили бы и там все отдраивать от копоти и сажи. У вечеру девушки все-таки угомонились. Башня сверкала и была такой чистой, какой, наверное, и в момент сдачи стройки никогда не была. Теперь оставалось только ждать возвращения повелителя.
Повелитель вернулся на следующее утро, постаравшись сделать это незаметно. Сложно прийти незаметно, когда портал громыхает на всю башню, но он попытался, и быстро ушел к себе, осторожно неся какой-то подозрительный сверток. В башне было как-то странно тихо. Даже шут, которого обычно можно было угомонить только огрев по голове чем-нибудь тяжелым, мирно дрых где-то за большим барабаном, о чем все желающих извещал его храп. Даже Гнарл куда-то запропастился. Повелитель поневоле забеспокоился. Обычно по его возвращению все было как всегда, и хорошо, если он не нарывался на очередную ссору жен. Подозрительно все это было. Оставив сверток у себя, он пошел выяснять, что происходит, и в коридоре натолкнулся на Кельду. -Ведьмачонок!- улыбнулась она, как ни чем не бывало,- пойдем, я тебе кое-что показать хочу! Слегка озадаченный повелитель пошел за ней, гадая, что это нашло на девушку. А та вела его коридорами башни не куда-то, а к библиотеке. Вообще, раньше этот забытый всеми зал, где грудами были свалены награбленные книги, не пользовался популярностью. Так, иногда прихвостни приносили новые трофеи, а в остальное время все потихоньку зарастало пылью и паутиной. И кто бы мог подумать, что разбор книжных завалов возьмется не Фея, а Кельда, которая раньше-то книг в руки не брала. Но девушка так увлеклась, что уже почти половина книжных груд стройными рядами выстроилась на полках. Подойдя к одной из них, Кельда бережно сняла небольшую книжицу и протянула повелителю. Тот взял её, мельком прочитал название. Кажется опять что-то о великих светлых воителях. Он поглядел на девушку. -Это о твоем отце!- громким заговорщическим шепотом сказала она,- написал какой-то почитатель! Повелитель тихо хмыкнул и улыбнулся ей, обняв свободной рукой. Кельда потерлась о его плечо щекой, глядя на повелителя озорными зелеными глазами. -Думаю, тебе тоже понравится этот праздник,- сообщила она. В этом повелитель уже почти не сомневался… До вечера его успели по-своему поздравить и Фея с Джуной – первая устроила ему долгую лекцию о своих изысканиях в области огненной магии, воспринятую весьма доброжелательно, а вторая пришла и заявила, что негоже повелителю ходить в таком старье. Он приложил немало усилий, чтобы не расхохотаться, но новая меховая накидка, которую подарила Джуна, все-таки была водружена на его плечи. К вечеру получили свои сюрпризы и жены. Кельда среагировала громче всех - обнаружив под елкой щенков, она сначала заорала от радости, а потом отыскала повелителя и повисла у него на шее, отчаянно напоминая ту маленькую девочку, с которой он когда-то проказничал, а не взрослую и уверенную в себе хозяйку башни. Фея, проходя мимо, присела в изящном реверансе, послав повелителю многообещающую улыбку, а Джуну он мельком видел в полуприоткрытую дверь комнаты – та крутилась в новом украшении перед зеркалом, примеряя его ко всем своим нарядам поочередно. Жены были счастливы – и был доволен повелитель, которого они не беспокоили. Праздник, на его взгляд, вполне удался, и он со спокойной душой оправился спать. Вот только едва он заснул, как тихо приоткрылась дверь. Повелитель всегда спал чутко – сказывалась воинская выучка, да и общая привычка не слишком доверять окружающему. Глаз он открывать не стал, на слух пытаясь понять, что происходит. Вот прозвучали легкие шаги, слышалось чужое дыхание... И дверь снова скрипнула. Это начинало казаться забавным, поскольку по полу тихонько цокнули каблучки туфель Феи. Ненадолго все затихло, а когда дверь открылась в третий раз, повелитель не выдержал и взглянул, что же происходит. Около двери кружком стояли все три девушки, и яростно спорили, размахивая руками, и не произнося не единого слова. Вся ссора была абсолютно беззвучной и сводилась к тому, что каждая требовала, чтобы остальные две убрались подобру-поздорову. Тихо встав с кровати, повелитель подошел к ним. Босые подошвы абсолютно беззвучно ступали по каменному полу, да и даже шуми он – девушки бы ничего не заметили. Так что, подойдя к ним, он сгреб всех в охапку, не обращая внимания на возмущенно-испуганные взвизги, прижал к себе, и от души рассмеялся, так, что башня вздрогнула. Воистину, ох уж эти… Женщины!
Сообщение отредактировано: Хуна - Суббота, 17.09.2011, 23:44
ржакозавр 
